Эхо отраженных звезд

Навеяно музыкой Helios – Bless This Morning Year.

Закат.
Красный и тусклый, не согревающий своим теплом, но манящий отправиться вслед за солнцем, чтобы избежать ночи.

Песок.
Мелкий, истертый в пыль тысячелетними ветрами. Он помнит прикосновение моря, помнит ласкающее тепло солнца, сияющего сквозь облака. Но вот легкий порыв ветра взметнул красно-оранжевый вихрь и песок снова забыл о том, каким был когда-то, став невесомой пылью, веками гонимую холодными ветрами по безмолвной пустыне.

Следы.
Неясные отпечатки в пыли, быстро сдуваемые ветром и исчезающие во времени, как легкий мираж, как сон, развеявшийся после пробуждения и затерявшийся в незримых очертаниях грез. Это мои следы.

Шаги.
Я иду вперед, медленно приближаясь к огромной скале. Вкрапления льда искрятся в лучах заходящего солнца. Ближе. Громоздкий скафандр замедляет движения, низкая гравитация несет меня вперед, шаги растягиваются, я почти лечу, но кажется, будто время застыло и каждый шаг длится вечность.

Тишина.
Я подхожу к скале и аккуратным движением сметаю с ровного участка тысячелетний слой пыли, обнажив металлическую плиту, покрытую рисунками и надписями, написанными до начала времен неведомой жизнью, канувшей в лету.

Полыхнув последней каплей тепла, солнце скрылось из виду. В объятиях ночи, крупинка льда растаяла, и, блеснув эхом отраженных звезд, слезой сорвалась с ровной плиты, неспешно пролетела вниз к красному грунту и исчезла в пыли.

Легким касанием руки я включил связь в шлеме, но не мог вымолвить ни слова. Я стоял и смотрел… на надписи, на тусклую звезду в небе – Землю, и молчал. Эфир тихо потрескивал шепотом угасших звезд, а я, не шелохнувшись, слушал.

Бортовой журнал.
Последняя экспедиция на Марс.

02.03.2011

Душа Севера

Это рассказ, который я написал в 2008-ом году. Меня вдохновил первый декабрьский снег. Я долго думал, публиковать его или нет, периодически редактируя слова или строки, но понял, что если буду гнаться за идеалом, то мой рассказ так и не увидит свет. Поэтому оставляю его таким, как есть. Пришла пора двигаться дальше.

– Не каждому дано познать душу севера. Не потому, что он опасен, или суров, а потому, что у каждого – свое предназначение. Я знаю, каждый имеет свою судьбу, и то, что предначертано – всегда сбывается. – Я покачал головой. Чашка чая молча дымилась передо мной, клубы пара поднимались в воздух и таяли где-то на чердаке. За окном выла вьюга.
– Именно поэтому я и иду туда, Сид.
Индеец вздохнул, но отговаривать меня больше не стал.

Вечер выдался тихим.
Я знал, что это был именно вечер, потому что у меня были часы.
Мы давно не видели солнца, и временами казалось, что тьма, опустившаяся на эти края, вряд ли покинет их вновь. Впрочем, она и не собиралась.
Я лежал и смотрел, как искрятся снежинки, вздрагивая на усталых угольках догорающего костра. Изредка задувал ветер, и тогда снежинки, словно в сладостной дреме, тихо шуршали по белому одеялу, укутывая север, прокрадываясь  вдоль острых скал и подсвеченных тусклым светом льдин.  Снег шел уже третьи сутки, и идти с каждым днем становилось все трудней. Я перевернулся на спину и уставился в небо. В местах, где не было туч – полыхали звезды. Медленно вращаясь надо мной, совершая круг за кругом, они отплясывали свой вечный хоровод. И это было все, что я видел в эти последние два месяца. За полярным кругом всегда так – либо ты не спишь, наблюдая никогда не меркнущее солнце, либо не спишь, молча глядя на звезды. Я лежал, и слушал. В ответ раздавалась тишина. Откуда-то сверху, из глубины неба, снежинки медленно падали мне в лицо. Чихнув, я поежился и скрылся в пучинах спального мешка.

Несколько недель спустя мы все еще были в пути. Пополняя провизию в небольших поселениях, которые по мере нашего продвижения встречались все реже, мы углублялись  в снежные края. Становилось холоднее, и иногда начинало казаться, что стужа сковала льдом не только все вокруг, но и наши страхи, желания и надежды. Пустота брала в свой белый плен все, что могло жить, и не оставляла взамен ничего. Когда мы последний раз были в теплой хижине, мой проводник посмотрел на меня и предупредил, что дальше идти уже опасно.
– Переходы становятся слишком длинными, и их пройдет лишь тот, чья воля обжигает сильнее, чем самый лютый холод. – Зная, что он проходил эти места, и не раз, я невольно проникся уважением к этому пожилому индейцу. К тому же, он был единственным человеком, кто прошел здесь однажды в одиночку.

Два дня спустя мы остановились на ночлег в ледяной пустыне. Костер развести было нечем, и я молча уставился на огонек шипящего примуса. Выпив горячей воды, я укутался в спальник и приготовился провести еще одну голодную ночь – ели мы только тогда, когда удавалось развести полноценный огонь. Неожиданно услышав скрип шагов, я обернулся. Проводник и его помощник напряженно вглядывались в темноту. Мысленно поругав себя за то, что оставил карабин в санях, я встал и отправился за ним. Сид покачал головой, давая понять, что опасности нет, но я решил, что с карабином будет спокойнее. В эту ночь я долго не мог уснуть. Холод тянул ко мне свои руки, и я чувствовал, что осталось совсем недолго, когда одежда и постель перестанут меня согревать. Запутавшись в тревожных мыслях, я уснул. Мне приснился снег.

Я открыл глаза. Молодой индеец, осторожно ступая, стараясь не издать лишнего звука, запрягал сани. Я молча уставился на него, но неожиданно наткнулся на суровый взгляд проводника. Он подал мне знак. Я не понял, в чем дело, но сделал, что было велено – закрыл глаза и затаился, будто сплю. Каждую секунду нарастало напряжение. Я чувствовал, что нахожусь в опасности, но не знал, что предпринять.  Хотелось окликнуть индейца, но та осторожность, с которой проводник подал мне знак, заставила меня лежать тише воды ниже травы. Неожиданно послышался шелестящий свист, который издают скользящие по снегу полозья. Я открыл глаза и увидел, как Сид поднялся на одно колено и выстрелил. Вскочив, я схватился за ружье, но он молча посмотрел на меня и поднял руку, показывая, чтобы я успокоился.
– Он хотел сбежать. И оставить нас здесь. – Мои глаза расширились от изумления, и он ответил раньше, чем я успел спросить.
– Он видел всадника.
Я молча опустился на свою постель. Мысли ускорили свой бег, и все, что мне оставалось делать, это просто за ними смотреть. Хижина, очаг… слова проводника…  и всадник из льда. Такие истории рассказывают в местах, далеких от настоящей зимы. Там, где есть тепло и свет. Где с легкостью верится, что это лишь еще одна из историй севера, придуманная для забавы, в которой нет ни капли истины. Но там, где в полярной мгле, заметенные вьюгой, мерзнут одинокие лачуги, окруженные на много миль вокруг непроходимой пеленой, о таких историях хмуро умалчивают. Потому что рано или поздно сказка оборачивается явью. А конец у таких историй всегда один.
– Мы пойдем дальше, – твердо сказал я. Сид молча кивнул в ответ и стал собирать вещи. Пытаться уснуть было бы немыслимо. Увидевшего всадника всегда ждет верная смерть. Все просто и ясно.
– А ты видел всадника? – Спросил я. Индеец в ответ только покачал головой. Я погрузил вещи в сани и мы пошли дальше.

Почти к обеду следующего дня мы вышли к ущелью. Темные стены льда уходили вглубь каньона. Здесь было так холодно, что казалось, само время застыло и прекратило свой бег. Я посмотрел на Сида. Он кивнул. И дальше я пошел один. Задул ветерок, и клубы снежной пыли, взметнувшись, окутали меня и повлекли за собой. Но во мне не было страха, ведь я возвращался домой. Не спеша, шаг за шагом, я продвигался все дальше и вскоре совсем растворился во тьме. Пожилой индеец стоял и смотрел туда, где только что были мои следы. Не в силах оторвать взгляд от ледяной бездны, он стоял и смотрел, как холод сгущался, принимая знакомые очертания.
С неземной грацией, сверкая в свете звезд, из ущелья вышел всадник.
Ледяные копыта легко ступали по снегу. Всадник подъехал к Сиду и замер.
Мы молча смотрели друг на друга.
– Я знал, что это был ты, – тихо сказал Сид. Казалось, его мудрые глаза излучают мягкий свет.
– Просто пришло твое время. А я не хотел, чтобы ты ушел… так, как все.
– Я знаю, – прошептал он.
– Не каждому дано познать душу севера. Не потому, что он опасен, или суров, а потому, что у каждого – свое предназначение. Но познать можно… если по-настоящему любить. И то, что предначертано – всегда сбывается. – Сид улыбнулся мне в ответ.
Ветер уносил слова и взгляды. Те, кто нас когда-то помнил, никогда больше не видели ни ледяного всадника, ни Сида. Но люди говорят, что временами, в далекие северные поселения приходит проводник. Ему выпадают самые тяжелые маршруты, но он никогда не теряет тропу и выводит людей туда, куда им нужно. И когда в трудный час ледяную мглу неба пронизывает северное сияние, он может остановиться, и сказать, что это Душа Севера освещает дорогу тем, кто избрал свой путь.

Декабрь, 2008.

Я скроюсь от тебя… (Из заметок пиратского дневника)

Это небольшой рассказ, который я написал когда-то, очень давно, на конкурс сочинений на форуме artforjoy.com. Я не победил в тот раз, но участвовать было интересно.

Холодное море в этот вечер было особенно темным и зловещим. Мой корабль пробирался по самым отдаленным краям Сумеречного Океана. Тугие паруса наполнились ветром, который со второй половины дня всё не ослабевал. Снасти скрипели почти как доски под ногами, и казалось, что все призраки моря взошли на корабль и пустились в свой адский пляс.
– Тридцать градусов право руля! – Чайка, дремавшая на поручне у штурвала, встрепенулась и улетела прочь.
– Есть, капитан! – несколько мгновений спустя корабль уже шел по правильному курсу. Местные течения легко сносили корабли в сторону, к Черным Острогам, и уйти оттуда удавалось лишь немногим. Например, мне. Но тогда я потерял больше половины команды, а шрам через всё лицо остался мне напоминанием о том, что лучше было не вспоминать.
– Огни прямо по курсу! – хриплый голос на мачте дал всем знать, что утром, вероятно, будет очередной улов. Мы пиратствовали в этих краях уже около года, и ни один корабль не мог уйти, если мы нагоняли его на расстояние меньше чем в пушечный выстрел.

Утро выдалось прохладным и светлым. Корабль, замеченный накануне, был намного ближе теперь, и уже можно было разглядеть, что это за судно.
– Имперская Торговая Гильдия, верно? – матрос кивнул в ответ и протянул мне подзорную трубу. Улыбка поползла по моему лицу. Такие корабли всегда хорошо охранялись, но и сокровищ в них хватало на то, чтобы провести долгую зиму на теплых островах, не беспокоясь ни о чем.
– Команда! Готовься к бою! – в ответ раздался дружный хор голосов.
– Из пушек не стрелять. Мы возьмем этот корабль целым. – На этот раз дружный рев подхватили даже самые бывалые моряки.
Я неумолимо настигал торговое судно, несмотря на то, что торговцы гильдии шли под полными парусами. Какой бы ни была охрана, а бой на воде мирному человеку всегда лучше избежать, нежели сразиться и плыть на обломках корабля либо в порт, отставая от намеченных сроков из-за многочисленных поломок судна, либо на дно. Поэтому Гильдия старалась изо всех сил. Но было уже поздно. К тому же, я подошел ближе, чем на пушечный выстрел.
– Заходим с левого борта! Швартуемся, и по моей команде – лево руля!
– Есть, капитан!
Через несколько минут я уже отчетливо видел лица на противоположном корабле. В глазах ненависть, и страх. Раздался первый пушечный залп. Разбив в щепки поручень, ядро пролетело мимо и исчезло за противоположным бортом. Пираты, притаившись за толстыми перегородками на палубе, выжидали время. Пули засвистели, выбивая дробь на деревянной обшивке, и торговый корабль почти поравнялся с нами.
– На абордаж! – мой приказ пробудил бурю. Крики пиратов, грохот выстрелов, пушечная канонада – всё слилось в один поток. Схватившись за веревку, я рванулся вперед, и первым опустился на палубе торговца. Секунду спустя Рыжий бородач Билл от души махал своей булавой, разбрасывая имперских солдат направо и налево. Робкий Джеймс, известный наглец, плясал среди клинков словно волчок, отбиваясь одновременно от четверых солдат.
Краем глаза я увидел усмешку капитана. Лениво отбиваясь рапирой, он протискивался к краю палубы. Такое поведение могло означать только одно – следующим в ход пойдёт козырь, появление которого никто не ждёт, а он явно чего-то ждал, и был совершенно уверен, что ни один пират не уйдет отсюда живым. К сожалению, я был уверен в обратном.
– Лево руля!
Корабль, ведомый рукой опытного моряка, послушно начал поворот. Скорость обоих кораблей все еще была на пределе, и тросы, стягивающие оба борта, натянулись словно струны. Корабль торговцев резко повело в сторону. С каждой секундой оба судна кренились всё больше, норовя зачерпнуть воды. Напряжение нарастало, и казалось, что корпус одного из судов не выдержит и разлетится в щепки. Большинство солдат, потеряв равновесие, попадали в воду. Вскоре корабли выровнялись. Расправиться с остальными уже не составляло особого труда.

На второй палубе я нашел капитана. Он лежал у капитанского мостика, выпустив рапиру из рук. С трудом, он поднялся на ноги. Из губы сочилась кровь. Скользнув взглядом по палубе, он встретился глазами со мной. На мгновение его глаза расширились.
Я узнал его, а он – меня.
Вокруг потемнело. Светлый день неожиданно затянуло сумерками, а попутный ветер принялся дуть во все стороны одновременно. Море, такое спокойное и приветливое ещё мгновение назад, вспенилось и вздулось волнами. Из глубины пучин к кораблям потянулся мрак, и, окутав нас обоих, растворил в себе весь оставшийся солнечный свет.
Началась буря.
– Ты… – процедил сквозь зубы капитан. Рапира была уже у него в руках. Я молча вынул шпагу из ножен и направил на него. Наши глаза неотрывно смотрели друг на друга. В небе сверкали молнии. – Вот уже триста лет прошло с тех пор… Но мой час настал. – Оглядевшись вокруг, он усмехнулся. – Сегодня ты не уйдешь от меня. Ведь бежать теперь некуда, верно? – Он сбросил свой капитанский плащ.
Мы бились изо всех сил. Звон клинков слился в единую трель. Разразившаяся буря пыталась поглотить наши корабли, грозя затянуть за собой в вечность. Увернувшись от удара, я подпрыгнул, и, уцепившись за канат, с силой полоснул возле крепежного узла. Волокна разошлись и меня потянуло наверх. Я оказался на верхней палубе, но мой противник не отставал – едва успев увернуться от колющего удара в грудь, я снова был вынужден отражать атаки. Налетевший шквал рвал паруса в клочья. Не выдержав, с оглушительным треском упала бизань-мачта, едва меня не задев. Но вот корабль качнуло, и капитан, чтоб удержать равновесие, вынужден был отступить на шаг назад. Внезапно все звуки стихли. На какой-то миг всё замедлилось и я сделал решающий выпад. Возможно, при иных обстоятельствах это стоило бы мне жизни, но в этот момент было иначе. Моя шпага вонзилась ему в сердце.
– Проклятье. – Он посмотрел на меня. В его черных глазах полыхал огонь. – Где бы ты ни был, я найду тебя. И убью. Даже на том свете. – Он захохотал. Тьма подступила к нему, и, обвившись вокруг, растворила в Сумеречном Океане, не оставив за собой и следа.
Буря стихла.

Палубу покрывали обломки мачты и обрывки снастей. Я шел по разостлавшейся под ногами парусине, и осматривал корабль. В моих ушах всё ещё звучал этот смех, и я знал, что теперь обречен на долгие скитания – тот, от кого я едва спасся, будет снова меня искать.
– Я скроюсь от тебя, – решительно подумал я.
Неожиданно на моем лице заиграла улыбка.
– А если не скроюсь – то снова убью.
Я нежно обвил рукой штурвал и посмотрел вдаль.
Впереди ждал ясный солнечный день.

Космическая Сага

Когда мне было лет 17 или 18, я очень хотел написать книгу. Я пробовал писать, на разные темы, но почему-то книга все время останавливалась после нескольких страниц или глав. Но когда раз в год я перечитываю то, что когда-то написал – мне очень хорошо и тепло на душе. И я подумал – а какой смысл держать это в тайне в какой-то далекой богом забытой папке на компе? Так ведь никто и не узнает, о чем я когда-то писал.

Перед вами отрывок из незавершенной книги про космические приключения. Я практически все оставил таким как есть, чтобы было понятней, какие детские и наивные истории мне приходили на ум, когда мне было 17 🙂

Continue reading Космическая Сага